Вера Винсента

     

Невероятное движение, порывы, жар, яркие лучи и линии, густой слой, порой такие беспорядочные, но отнюдь не бессмысленные мазки, брызги "импульсивных" и "упрямых" красок, безумная настойчивость, беспредельное терпение... К кому ещё можно отнести все эти слова, если не к Винсенту Ван Гогу, известному на весь мир голландцу, странному, по мнению людей из его времени ,живописцу, который оставил самое разное впечатление в жизни каждого, кого знал в своей жизни.

Художник-это какое-то особое, все-таки неизученное создание, редко руководствующееся здравым смыслом и так стремительно отдающееся первому зову сердца или первой свежей мысли. Некоторые люди с настороженностью и опаской наблюдают художников в своём обществе, они не понимают, что может заставить адекватного человека всюду носить перепачканные в ярких красках тряпки или  разбавители для красок, что может быть привлекательного в извечной возможности перепачкаться и истратить все силы на полотно, которое может оказаться совершенно никому не нужным или же просто совсем не удастся? 

Однако, я прихожу к выходу, что ошибаюсь в своём первом суждении. Ирвинг Стоун в произведении "Жажда Жизни" описывает диалог Винсента с его другом-художником, где один из живописцев говорит фразу, которая так отчетливо звучит в моей голове:"Художник непременно отдаст людям ерунду, свои же лучшие и любимые работы он никогда не отпустит, он умрет и будет похоронен вместе с этими полотнами" Действительно, рассуждая на эту тему и неоднократно над ней раздумывая, я поняла, что творец и правда может делать для массы, для глупого общества вещи, которые, как он полагает, эта масса жаждет увидеть, но, тем не менее, он в совершенно все свои работы должен вложить что-то от себя, и каждая картина будет непременно ему дорога. С крохотными мазками и широкими заливками полотно наполняется чем-то глубоким и чувственным : огоньком творца из его души, когда он увидел интересующий сюжет, мгновением, которое уж точно никогда не повторится, неподдельным энтузиазмом и стремлением увидеть конечный результат стараний.

Великий Винсент, я уверена, выплескивал из тюбиков краски, разбавляя их своими необычными мазками, цветами и манерой, а также как раз всё это. Иначе как можно объяснить полное проникновение зрителей красочных холстов Ван Гога в другую эпоху, полное ощущение атмосферы, гнетущей, например в "Едоках картофеля" или же светлой и успокаивающей , разливающей по телу безмятежность  в картине "Цветущие ветки миндаля"

Благодаря Ирвингу Стоуну я с головой погрузилась в полную нескончаемых страданий и мучений жизнь творца, так рано подошедшую к концу. Я прониклась духом всех мест, в которых живописец изливал все впечатления и томящие мысли на холст; я перечитала все письма его к брату Тео, к друзьям-импрессионистам; я прониклась глубочайшим уважением и всевозможными тёплыми чувствами к Ван Гогу не только художнику, но и к Ван Гогу-человеку. 

Как же потрясает описание жизни, которое предоставляет читателям Стоун! Как он сам упомянул в заключении и, как и самому несложно догадаться, порой автор додумывал некоторые события, но тем не менее основу, такую бедную, скудную основу составляет реальная жизнь Винсента. Перелистывая страницы, я невольно вздрагивала, словно сама ощущая все эти лишения и нередко думала:" Боже, в каком достатке я живу!"

Сколько женщин окружало героя, со сколькими он пытался связать жизнь и как горько было послевкусие от нескончаемых промахов и поражений! Каким неожиданным и внезапным казался Винсенту приход к выводу о том, что Бога нет и каким тяжким был путь до него. Вот, пожалуй и момент, точка, когда моё восхищение Винсентом-человеком только зарождалась: начав читать проповеди в шахте и увидев изматывающую работу углекопов (занятость в шахте около тринадцати часов в день и сон на облезлой кровати), обнаружив, что все их питание составляет горький кофе, прибавляющий усталости, хлеб и творог, Ван Гог решает оказаться в таких же условиях. Мне кажется, что была в душе этого человека какая-то новая для основной массы людей черта- совершенная искренность. Все-все впитывал Ван Гог и пропускал через себя, все до одной детали и каждую мелочь, в его душе находило отклик каждое невзначай тихо сказанное слово, каждый жест и комментарий, что уж тут говорить о бедствиях крестьян! И то, что Ван Гог решается на такой шаг, отказываясь и отрекаясь от всего, желая лишь стать единым с этими обречёнными людьми, покупая себе такую же железную кровать, ограниченные продукты питания и не обращая внимания на въедающуюся в черты лица копоть (её Ван Гог не смывал специально), это, на мой взгляд, говорит о многом. 

Очень важной частью жизни Винсента я считаю его брата Теодора. Тео оказывал  родному человеку не только материальную поддержку, но и зачастую всеми возможными силами приободрял художника, можно даже сказать, что именно он (а не многочисленные уходящие представительницы женского пола) был той самой крохотной зажигалкой всепоглощающего "огонька", страстного пожара в сердце Винсента. Вполне вероятно, что если бы все эти годы творчества Винсента с ним рука об руку (через письма, составляющие целую историю) не шёл Тео, то это был бы уже не тот Ван Гог, под которым все люди привыкли его понимать.

Но самое главное, самое животрепещущее, что пробудило во мне произведение-это неумолимое желание рисовать, рисовать прямо в эту же секунду, отбросив книгу, желание бежать на улицу и умолять каждого прохожего остановиться на миг и позволить мне нарисовать его таким, каким вижу его я в это мгновение. После прочтения я обнаружила несокрушимое стремление каждый день совершенсоваться в рисунке; Винсент ужасно вдохновил и направил меня! Я не предоставляю, что прекраснее может быть романа, представляющего собой чудеснейшее произведение искусства и, кроме того, содержащего внутри себя механизмы в голове великого гения, за всю жизнь не продавшего и десятка картин и претерпевшего все существующие лишения.

Не хочется ставить точку в моем рассмотрении этого неординарного героя произведения Стоуна. Его творчество всегда будет неоднозначно оценено, потому что вечно будут существовать люди, считающие, что его рисунки похожи, например, на детскую мазню; будет существовать и молодежь, гонящиеся за модой и делающие вид, что они восхищаются (что, в действительности, и стоит делать) Винсентом, одевая футболки с его картинами. Важнейшая вещь, которую необходимо понять из моей речи это не то, как весь мир ополчился на Ван Гога и как много бедствий и проблем окружало его.

Наибольшее внимание заслуживает сам Винсент; как живописец справлялся с этим натиском, как преодолевал все неприятности и, самое главное, как преодолевал самого себя. Сила духа героя просто умопомрачительна, его настойчивость и терпение при ужасных обстоятельствах и при отсутствии веры людей в его способности и , к тому же, при собственной жесточайшей критике работ поражает меня до глубины души. При такой жизни, при всех срывах в Арле и в больнице, при депрессиях и творческих застоях, при непонимании, насмешках современников и друзей, Ван Гог видел красоту во всем, что его окружало, он восхищался каждым листиком и веточкой, он был готов рассмотреть и нарисовать каждую пылинку. Винсент не прекращал верить в лучшую жизнь и в людей ни на минуту и это, я полагаю, делает его великим человеком, имя которого будет ещё долгое время находить отклик в сердцах людей, которые стремятся постичь настоящее искусство. 

Сохранена авторская орфография и пунктуация