Нас всех учили понемногу...

Когда я училась в десятом классе, литературу нам преподавала Виктория Валерьевна. Молоденькая, симпатичная, пухленькая учительница, сама недавняя школьница, в короткое время влюбила в себя и свой предмет всех учеников нашей школы. Если кто-то опаздывал на урок, то получал не двойку в журнал, а задание. Написать объяснительную, например, в стиле Достоевского или Толстого, русской былины или древнегреческого стиха гекзаметром. Произведения авторов, утвержденных к прочтению, мы читали в кратком изложении, зато оставалось время на "другую" литературу. Зощенко ,Аверченко, Жюль Верн, Майн Рид, Пикуль, Стивенсон, Маяковкий, Пастернак...Мы писали не сочинения-изложения, а "труды в стиле...".
Не у всех получалось, но всем нравилось. Это было живо, свежо и интересно. На уроках разбирали и зачитывали НАШИ СОБСТВЕННЫЕ произведения ,по ним ставили сценки и пьески на школьные капустники. И стихи мы учили. Нужных Минобразу авторов, но те, что нравились. Сашка Ломакин, например, вечно изыскивал что-то смертоносное. Стихи Ахматовой "Я места ищу для могилы" в исполнении кудрявого румяного Сашки обеспечивали заряд хорошего настроения. Ведь читал он их, пародируя музейных тетенек с литературных вечеров-с характерным подвыванием, закатыванием глаз, ломанием рук и томными паузами.
А сегодня утром в разговоре с подругой Настей всыплыла цитата из Зощенко, и я упомянула ,что есть у меня записи моих рассказов тех лет. Обещала показать. Показываю:

В стиле Зощенко. 
Жертвы революции. Письмо в газету.

Рювалюция, конечно, дело хорошее, но минусов в ей большего, чем всего остатнего содержания. 
Вот, взять , к примеру, речь нашенскую-что мы говорим?!

Я-то сам завсегда грамотно преподносю разговор и вежливость умею делать на любом слоге. А энти, ревационеры, так и ляпают, так и ляпают... и вежливость иметь не умеют.
Вот идем мы с Петрюхой-сотоварищем, видим- у витрины дамочка стоит, фифа этакая. Хотя, ничего себе так дамочка. Со спины-то. А лица ейного мне и не видно, она им в витрину магазинную уперлася и какие-то пошлости там разглядывает. 

А я-мужик одинокий. И совсем так-то не супротивный себе такой предмет миловидный, как жена, дома завесть. Дамочка все у витрины крутится, я вкруг ей петухом хожу, а Петрюха стоит, сочувствует.
Обзнакомились. Она мене-цоп под ручку, и в магазину волокёт. И петрюха, как привязанный, за нами потащился.

Нууууу...вхожу я и вижу ,что магазин энтот с разными дамскими принадлежностями. А уж манекены там объемные и понапялено на них кружево страмное для нижнего одевания. Мы с Петрюхой стоим абсолютно обалдевши.
Тут оконко магазиново каааак распахнется! Вьюга, стерва такая ,каааак взобьет юбчонку у моей барышни, аж ноги ейные обнажила.

А ноги, я вам скажу, не самые знаменитые были-длиннющие да худющие.
Всем дамочка хороша, но при рассмотрении оттеля, скудова мы смотрели- прям цапля голенастая!
Петрюха до рювалиции хороший был, правильный, а опосля 17 году , как его матрос по голове дубиной огрел,совсем в речи своей переворот произвел. Глядел-глядел на дамины заголенности, а потом возьми, да ляпни:" Ну! Не ноги, а прям спички! "

Дамочка моя зарозовела и сквозь румянец ейный, нарисованный, свекольный мордоцвет пробивается. 
Вижу я, надо выручать дамочку. Говорю: "Ты, Петрюха, тут не правый! Коль ноги у нее таки, так то ничего! Спички-они дело хорошее! Ими газ зажигать можно,костер там, а для прикуривания вообще вещь незаменимая. Да кабы они кривые были, а оне ж ,как палки! А ты говоришь-спички!" И ведь вежливо так сказал, без намеку...

А дамочка как завопит, как вскинется, кошкой в нас с Петрюхой вцепилась и куда-то волокет. Мы, конечно, сопротивляться принялись, да толку? Откуда ни возьмись, набежали дамлчке на помощь товарищи-граждане, насовали кулаков под ребра, да еще в запале картуз мой унесли, клетчатый, и карман на штанине порвали.

Очнулися мы с Петрухой в милицейском участке. Дамочка-то наша родна сестра участкового Шалова оказалась. Из-за нее, заразы, сидели мы "за оскорбление персоны" трое суток, небо в клеточку обозревали, "рыбкин супчик" прихлебывали, да барышную эту препаскудную всяко непечатно поминали.
Вот что через рювалицию эту нам выпало, даже вежливость моя природная не помогла. Так что мы с Петрюхой и есть самые натуритетные жертвы рювалюции, об чем и справку с печатью имеем и к письму оную прилагаем.
С уважением, Сема Хотов и Петрюха."

А вообще, к чему это все? Сейчас я уже вполне взрослая тётечка, которая всё ещё пишет рассказы. Люди их читают, улыбаются. Возвращаются мыслями в детство. Пишут слова благодарности и лестные отзывы. Им хорошо. Мне хорошо.

И только сейчас, сквозь годы, оглядываясь назад, в свою школу, я понимаю, какой смелостью обладала наша Виктория Валерьевна. Сколько души вложила в свои уроки, скольких людей побудила развивать свои таланты. Сколько сил требовалось ей, чтобы разжечь в нас ,детях перестройки, любовь к слову...
Виктория Валерьевна! Может быть, вы меня уже и не вспомните...Но я все равно говорю Вам: "Спасибо!"

P.S.Дорогие организаторы конкурса. У меня попросту нет фотографий моих школьных того периода....

Сохранена авторская орфография и пунктуация